Стих: Владимир Луговской - Нэпман Звавич
Нэпман Звавич гуляет. Он демонски пьян.
Поднимая венецианский стакан
Золочёный, он тосты, гордясь, говорит.
Над хозяином грузная люстра горит.
Нэпман Звавич, как штык, полирован и чист.
Кто в гостях у него? Скульптор-супрематист
И поэт-акмеист - с чёрным перстнем поэт,
Две лихих балерины, худых, как скелет,
Коммерсанты и дамы значительных лет.
А красотка жена словно вешний рассвет.
Нэпман Звавич гуляет, и удержу нет!
Нэпман Звавич гуляет. Он хапнул кредит.
Из Промбанка бухгалтер с ним рядом сидит,
Говорит, что с такими дельцами вперёд
Наша мудрая власть до победы пойдёт.
И квартира в семь комнат, ка море, шумит.
Нэпман Звавич кухарке не ставит на вид,
Что на кухне ночует пять суток подряд,
Полусидя, кухаркин рабфаковец-брат.
Нэпман Звавич гуляет. Он славит судьбу.
У него, спекулянта, семь пядей во лбу.
Нэпман Звавич такой, что с него взял пример
Виктор Гаммер, нью-йоркский концессионер.
Виктор Гаммер, нью-йоркский миллионер
Непреклонного Звавича ставит в пример.
Нэпман Звавич гуляет. Он твёрд и речист.
Вот он, новый российский капиталист:
Где медведем рванёт, где змеёй проползёт,
От расстрела ушёл, в президенты пройдёт,
Если всё повернётся наоборот.
А рабфаковец в дрёме окопы берёт.
Балеринские чёлки висят до бровей.
Акмеист разливается как соловей,
И, как фея, на Звавича смотрит жена,
В трёх настенных зеркальностях отражена.
И любуется Звавич плечами жены,
А рабфаковец видит Кронштадтские сны.
Нэпман Звавич возносится. Льётся коньяк
На лиловый в полоску английский пиджак.
О России презрительно он говорит.
Он Америку, пренебрегая, корит.
Что Америка нам? - Нам она нипочём
Перед русским классическим нэпачом.
Не ломился Рокфеллер в замёрзший вокзал.
Нэпман пулей вгонял основной капитал.
Он и стрелян, и ломан, и кошек едал.
Пострашней преисподней он вещи видал.
Стал безмерно велик, был до горести мал.
Потому-то справляет он сам торжество.
И великим назвали на бирже его.
А рабфаковец речь в грозном сне говорит
Над своим комиссаром, что в землю зарыт.
Опрокинули гости бокалы до дна.
Наклонилась над ними и смотрит страна.
У гостей раскрывается настежь душа.
Разъезжаются гости, морозом дыша.
И останутся Звавич с женою одни.
Сон придёт. Понесутся несчётные дни...
Несутся дни, как искры на пожаре,
Прошла эпоха целая, пока
Великий Звавич стал официантом в баре,
Рабфаковец - секретарём ЦК.