Главная / Российская поэзия / Стихи - Арсений Тарковский / Чистопольская тетрадь

Стих: Арсений Тарковский -
Чистопольская тетрадь

I

Льнут к Господнему порогу
Белоснежные крыле,
Чуть воздушную тревогу
Объявляют на земле.

И когда душа стенает
И дрожит людская плоть,
В смертный город посылает
Соглядатая Господь.

И летит сквозь мрак проклятый,
Сквозь лазурные лучи
Невидимый соглядатай,
Богом посланный в ночи.

Не боится Божье диво
Ни осады, ни пальбы,
Ни безумной, красногривой
Человеческой судьбы.

Ангел видит нас, бездольных,
До утра сошедших в ад,
И в убежищах подпольных
Очи ангела горят.

Не дойдут мольбы до Бога,
Сердце ангела - алмаз.
Продолжается тревога,
И Господь не слышит нас.

Рассекает воздух душный,
Не находит горних роз
И не хочет равнодушный
Божий ангел наших слез.

Мы Господних роз не крали
И в небесные врата
Из зениток не стреляли.
Мы - тщета и нищета -

Только тем и виноваты,
Что сошли в подпольный ад.
А быть может, он, крылатый,
Перед нами виноват?

25 октября 1941

II

Беспомощней, суровее и суше
Я духом стал под бременем несчастий.
В последний раз ты говоришь о страсти,
Не страсть, а скорбь терзает наши души.

Пред дикими заклятьями кликуши
Не вздрогнет мир, разорванный на части.
Что стоит плач, что может звон запястий,
Когда свистит загробный ветер в уши?

В кромешном шуме рокового боя
Не слышно клятв, а слово бесполезно.
Я не бессмертен, ты как тень мгновенна.

Нет больше ни приюта, ни покоя,
Ни ангела над пропастью беззвездной.
А ты одна, одна во всей Вселенной.

7 ноября 1941

III

Вложи мне в руку Николин образок,
Унеси меня на морской песок,
Покажи мне южный косой парусок.

Горше горького моя беда,
Слаще меда морская твоя вода.
Уведи меня отсюда навсегда.

Сонный осетр подо льдом стоит.
Пальцы мне ломает смертный стыд.
Нет на свете жестче прикамских обид.

Я вошел бы в избу - нет сверчка в уголке,
Я на лавку бы лег - нет иконки в руке,
Я бы в Каму бросился, да лед на реке.

11 ноября 1941

IV. Беженец

Не пожалела на дорогу соли,
Так насолила, что свела с ума.
Горишь, святая камская зима,
А я живу один, как ветер в поле.

Скупишься, мать, дала бы хлеба, что ли,
Полны ядреным снегом закрома,
Бери да ешь. Тяжка моя сума:
Полпуда горя и ломоть недоли.

Я ноги отморожу на ветру,
Я беженец, я никому не нужен,
Тебе-то все равно, а я умру.

Что делать мне среди твоих жемчужин
И кованного стужей серебра
На черной Каме, ночью, без костра?

13 ноября 1941

V

Дровяные, погонные возвожу алтари.
Кама, Кама, река моя,
полыньи свои отвори.

Все, чем татары хвастали, красавица, покажи,
Наточенные ножи да затопленные баржи.

Окаю, гибель кличу, баланду кипячу,
Каторжную тачку, матерясь качу,

С возчиками, грузчиками пью твое вино,
По доске скрипучей сойду на черное дно.

Кама, Кама, чем я плачу
за твою ледяную парчу?
Я за твою парчу верной смертью плачу.

15 ноября 1941

VI

Смерть на все накладывает лапу.
Страшно мне на Чистополь взглянуть.

Арестантов гонят по этапу,
Жгучим снегом заметает путь.

Дымом горьким ты глаза мне застишь,
Дикой стужей веешь за спиной
И в слезах распахиваешь настежь
Двери Богом проклятой пивной.

На окошках теплятся коптилки
Мутные, блаженные твои.
Что же на больничные носилки
Сын твой не ложится в забытьи?

В смертный час напомнишь ли о самой
Светлой доле - и летишь опять,
И о чем всю ночь поешь за Камой,
Что конвойным хочешь рассказать?

18 ноября 1941

VII

Нестерпимо во гневе караешь, Господь,
Стыну я под дыханьем твоим,
Ты людскую мою беззащитную плоть
Рассекаешь мечом ледяным.

Вьюжный ангел мне молотом пальцы дробит
На закате Судного дня
И целует в глаза, и в уши трубит,
И снегами заносит меня.

Я дышать не могу под твоей стопой,
Я вином твоим пыточным пьян.
Кто я. Господи Боже мой, перед тобой?
Себастьян, твой слуга Себастьян.

18 ноября 1941

VIII

Упала, задохнулась на бегу,
Огнем горит твой город златоглавый,
А все платочек комкаешь кровавый,
Все маешься, недужная, в снегу.

Я не ревную к моему врагу,
Я не страшусь твоей недоброй славы,
Кляни меня, замучь, но - Боже правый! -
Любить тебя в обиде не могу.

Не птицелов раскидывает сети,
Сетями воздух стал в твой смертный час,
Нет для тебя живой воды на свете.

Когда Господь от гибели не спас,
Как я спасу, как полюблю - такую?
О нет, очнись, я гибну и тоскую...

28 ноября 1941

IX

Вы нашей земли не считаете раем,
А краем пшеничным, чужим караваем.
Штыком вы отрезали лучшую треть.
Мы намертво знаем, за что умираем:
Мы землю родную у вас отбираем,
А вам - за ворованный хлеб умереть.

1941

Х

Зову - не отзывается, крепко спит Марина.
Елабуга, Елабуга, кладбищенская глина,

Твоим бы именем назвать гиблое болото,
Таким бы словом, как засовом,
запирать ворота,

Тобою бы, Елабуга, детей стращать немилых,
Купцам бы да разбойникам
лежать в твоих могилах.

А на кого дохнула ты холодом лютым?
Кому была последним земным приютом?

Чей слышала перед зарей возглас лебединый?
Ты слышала последнее слово Марины.

На гибельном ветру твоем я тоже стыну.
Еловая, проклятая, отдай Марину!

28 ноября 1941

Другие стихи автора: