Главная / Российская поэзия / Стихи - Даниил Хармс / Лапа

Стих: Даниил Хармс -
Лапа

У храпа есть концы голос
подобны хрипы запятым
подушку спутанных волос
перекрести ключом святым,
из головы цветок воростает
сон ли это или смерть
зверь тетрадь мою листает
червь глотает ночь и зберть
там пух петухов
на Глинкин плац
осел шатром из пушки бац
сон уперся на бедро
ветер западный. – Ведро.
О статуя всех статуй
дням дыханье растатуй
леса лужи протеки
где грибы во мху дики
молви людям: пустяки
мне в колодец окунаться
мрамор духа холодить
я невеста земляка
не в силах по земле ходить
Во мне живёт младенца тяжесть.
Жесть неба сгинь!
отныне я жесть.
И медь и кобальт и пружина
в чугун проникли головой
оттуда сталь кричит: ножи на!
И тигра хвост моховой!
И всё же бреду я беременная
Батюшка! Это ремень но не я!
Батюшка! Это ревень но не мать!
Будут тебя мой голубчик
Будут тебя мой голубчик
Будут тебя мой голубчик
Сосны тогда обнимать.

Сказала и упала.
А эхо крикнуло: Магога!
И наступила ночь Купала
когда трава глядит на Бога.
Два Невских пересёкли чащи
пустя по воздуху канатик
и паровоз дышал шипяще
в глаза небесных математик.
Ответил Бог: на камне плоском
стоял земляк, от трубку курил.
Его глаза залеплены воском.
«Мне плохо видно». – он говорил.
«Куда ушла моя статуя
моё светило из светил.
Один на свете холостуя
взоры к небу привентил.
По ударам сердца счёт
время ласково течёт
по часам и по столу
по корням и по стволу,
и отмечу я в тетради
встречи статуя с тобой
тебя ради
жизнь сделаю рабой.
Тебя ради встану рано
лягу в воду по лопатки
леги неги деги веги
боги воги нуки вуки».

Из Полтавы дунул дух
полон хлеба полон мух
кто подышет не упи
мама воздуха купи.
Я гора, а ты песок
ты квадрат, а я высок
Я часы, а ты снаряд
скоро звёзды закорят.
Мама воздуха не даст
атмосферы тонок пласт
блещут звёзды как ножи.
Мама Бога покажи!
Ты челнок, а я лодья
ты щенок, а я судья
ты штаны, а я подол
ты овраг, я ниский дол
ты земля, а я престол.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
      Аминь.

Земляк –

Что это жужжит?

Власть –

Это ты спишь.

Земляк –

Я вижу цветок над своей головой.
Можно его сорвать?

Власть –

Опусти агам к ногам.

Земляк –

Что такое агам?

Власть –

Разве ты не знаешь?

Жил старик. Его сын работал на заводе и приходил домой грязный. Старик кипятил воду чтобы сын мыл руки В воде плавали тараканы и мелкие бацилы. Сын смотрел скозь голубую воду и видел дно. В воде плавало отражение сына. Старик выплёскивал веду из таза вместе с отражением сына. Но отражение застревало в трубе и машинка не спускалась. Старик шёл к управдому и просил починить уборную. Управдом писал отношение и ложился спать. На другой день сын шёл на завод выделывать дробь.

Земляк –

А что делал старик?

Власть –

Разве ты не знаешь?

Старик читал книгу. Потом закладывал книгу спичкой и растапливал печь. Дрова он носил на согнутой левой руке и нося дрова думал: от дров быстро портится рукав пиджака.

Земляк –

А что такое агам?

Власть –

Разве ты не знаешь?

На небе есть четыре звезды Лебедя. Это Северный крест. Недавно среди звёзд появилась новая звезда – Лебедь Агам. Кто сорвёт эту звезду, тот может не видеть снов.

Земляк –

Мне рукой не достать до неба.

Власть –

Ты встань на крышу.

(Земляк встает на крышу)

Ну как?

Земляк –

Авла диндури пре пре пру кру.

(Статья на крыше хватает земляка и делает его легким)

Я ле!
Птицы не больше перочинных ножиков.
Ле!
Откройте озеро, чтобы вода стала ле!
Откройте гору, чтобы из неё вышли пары.
Остановите Часы, потому что время ушло в землю!
Смотрите какой я ле!

Утюгов (смотря из окна наверх) –

Эй послушайте там!
Гражданин. вы мешаете читать мне газету.
И потом, что за дьявол! На чём вы держитесь?

Земляк (хохочет).

– Я от хаха и от хиха
я от хоха и от хеха
еду в небо как орлиха
отлетаю как прореха.

Утюгов (размахивая газетой)

– Я меняю свою жилплощадь на большую!
Бап боп батурай!
На большую!
Запомните кокон, фокон, зокен, мокен.

Земляк –

Где я? Что это за место?

Ангел Копуста –

Нил.

(Воск тает с глаз земляка. Земляк смотрит окрестности).

Описание Нила

Картина представляет собой гроб. Только вместо глазури идёт пароходик и летит птица. В гробу лежит человек, от смерти зелёной. Чтобы казаться живым, он всё время говорит.

«Чтобы сварить суп, надо затопить плиту и поставить на неё кастрюлю с водой. Когда вода вскипит, надо в воду бросить морковь и... нет стрелу и фо... нет надо в воду положить карету. Хотя это уже не то».

Судя по тому что говорил человек, он был явно покойник. Но несмотря на это он держал в руках подсвечник. Собственно говоря это и был Нил.

В Ниле плавал Аменхотеп. Он был в трусиках и в кепке.

Вот план Аменхотепа:

Николай же Иванович держал в руках ибиса и смотрел что у него под хвостом.

Земляк –

Ну как Николай Иванович?

Н. И. –

Да вот знаете ли ещё не разобрал в чём дело. Тут видите ли пух мешает.

Земляк –

Да. Тяжело.

Н. И. –

Там лучше было. Там знаете ли возьмешь гречневую кашу с маслом, или ещё лучше если она холодная и с молоком и съешь.

Земляк –

Или ватрушку. Особенно если её есть прямо так по-простецки, взяв в руку.

Н. И. (вздохнув)

Или суп. Знаете ли, чтобы сделать суп, надо положить в воду мясо и рыбу.

(К ним подсаживается покойник).

Покойник –

Ылы ф зуб фоложить мроковь. ылы спржу. Ылы букварь. Ылы дрыдноут.

(Из-за горизонта доносится крик):

...Меньшую на большую! Бап боп батурай!

Аменхотеп вылезает из воды и идёт по острым камушкам. Идти больно и Аменхотеп машет руками и то и дело приседает. Добравшись до песка он бежит уже свободно и наконец валится в песок и валяется.

«Покурить бы», – говорит Аменхотеп, вокруг молчат. Николай Иванович сердито смотрит Ибису под хвост.

Аменхотеп снимает трусики, выжимает их и вешает на солнце сушиться. А сам смотрит по сторонам не идёт ли где женщина. Но женщин не видать, только на берегу подсвечника стоит женская мраморная статуя

Земляк –

Ну, ребятки, передохнул с вами, да пора и дальше.

– Куда, – спрашивает его Николай Иванович.

– Да я знаете к Лебедям, – говорит земляк.

И земляк поднимается выше.

Тут стоят два дерева и любят друг друга. Одно дерево волк, другое волчица.

Когда земляк выглянул из-за угла, то волк кинулся к решетке.

Земляк спрятался.

Волк поцеловал волчиху.

Земляк опять вышел из-за прикрытия.

– Где здесь Лебедь? – спросил он волков.

И вот вышел сторож в белом халате. Он держал в руках длинный скребок.

– Лебеди, сказал сторож нюхая кусок хлеба чтобы не заплакать. – Они там. Вон в том доме.

Земляк пошёл вдоль пруда. В пруду лежал снег.

Птичник

В птичнике очень воняло. В углу сидела маленькая девочка и ела земляные лепёшки. Девочка была очень грязная и нечистоплотная. На асфальтовом полу были пробоины, а в пробоинах стояли лужи. Старичок в длинном черном пальто, ходил по лужам и боком смотрел на птиц

Комнату разделяла перегородка вышиной в аршин. За перегородкой расхоживали большие птицы. Пеликаны сидели вокруг бассейна и в грязной воде полоскали свои клювы.

Девочка отложила в сторону земляную лепёшку и запела. Рот у девочки был похож на круглую дырочку.

Девочка пела:

Пли пли
Кля кля
Смах смах гапчанух
векибаки сабаче
дубти кепче апдапаб
смерх пурх соловьи
сели или е ли а
соо суо сыа се
соловей вей во
вие вао вуа ви
вуа выа вао вю
пю пю пю пю
закурак.

Один пеликан, самый старый начал танцевать. На голове его изгибался седой хохол, а красные глазки свирепо смотрели в морскую раковину. Сна-чало он долго топал ногами на одном месте. Потом начал перебегать на несколько шагов то вперёд, то назад, причём его голова оставалась неподвижной в одной и той же воздушной точке. Изгибалась только шея. Вдруг пеликан пустил одно крыло по полу и начал разворачиваться на одной ноге, притоптывая другой. Сначала развернулся в одну сторону, потом в другую, а потом вдруг поплыл как боярышня, волоча за собой по полу оба крыла.

Остальные птицы притихли, расступились и стояли уткнушись носом в стену не глядя на танец пеликана.

– Молчать! – крикнул вдруг старичок в длинном чёрном пальто.

Никто не обратил на это внимания. Девочка продолжала петь, а пеликан танцовать.

– И это небо! – сказал сокрушённо старичок. – Фу фу фу! Какая здесь гадость!

– Почему вы думаете, что это небо? – Спросил старичка другой такой же старичок неизвестно откуда появившийся.

– Ах бросьте, сказал преждний старичок. Я всю жизнь старался не петь глупых песень. А тут ведь поют нечто безобразное.

– А вы тоже попробуйте, – сказал такой же старичок. Но старичок покачал только головой, отчего пенснэ с его носа свалилось в лужу.

– Ну вот, видите? Вот видите? – сказал обиженно старичок.

Дверь отворилась и в птичник вошёл земляк.

– Лебедь у вас? – громко спросил он.

– Да, я тут! – крикнул Лебедь.

– Ура! Это небо? – спросил земляк.

– Да, это небо! – крикнуло небо.

Но тут пролетел Ангел Копуста и земляк сново вошёл в птичник.

– Лебедь у вас? – громко спросил он.

– Да, я тут! – крикнул Лебедь.

– Ура! Значит это небо! – крикнул земляк.

– Да, это небо, – сказал Ангел Копуста.

Это небо
ибо Лебедь здесь владыка
Ну-ка дева
принеси-ка мне воды-ка.

Маленькая девочка сбегала за водой. Ангел Копуста выпил воды утёр усы и сказал:

– Холодная сволочь, а вкусная. Сейчас господствует эпидемия брюшного тифа, но не беда. Надо только утром и вечером потирать ладошкой живот и приговаривать: Бурчи, да не болей.

Вдруг земляк огромным прыжком перескочил через перегородку, схватил Лебедя под мышку и провалился под землю.

На этом месте выросла сосна с руками и в шляпе и звали ее Марией Ивановной.

Разговор Ангела Копусты с Марией Ивановной.

Анг. Коп. – Вот это да! А только интересно знать, билет у Вас есть?

Мар. Ип. Ха ха ха, какие глупости! Ведь я индюшка.

Анг. Коп. Вы не можете так разговаривать со мной. Ведь я ангел.

М. Ип. Почему?

Анг. Коп. Потому что у меня крылья.

Мар. Ип. Ха ха хоау! Но ведь у хусей и у хуропаток тоже есть крылья!

Анг. Компуста Вы рассуждаете как проф. Пермяков. Он и сторож Фадей на этом основании посадили меня а этот курятник.

Мария Ивановна зевает и засыпает. Ангел Копуста будет её.

Ангел Пантеста – Мария Ивановна проснитесь, я вам доскажу свою мысль об осях.

Мария Ивановна со сна – Голубчик, голубочек, голубок. Не косайся таких вопросов. Я жить хочу.

Ангел Хартраста – Но всё-таки, Мария Ивановна, я большой любитель пшена. Знаете оно попадается даже в навозе. Даже в навозе, честное слово!

Мар. Ив. Сосна – Ну уж это нет! Фи донк! Назвос и пшённая каша!

Ангел Холбаста –

Ничвго-с Мария Ивановна. хотя конечно смотря чей навоз. Лучше всего лошадиный. В нём знаете этого самого немного, а всё больше вроде как бы соломы. Коровий помёт это тоже ничего. Хотя он знаете очень вязкий. Вот собачий – тьпфу! Сам знаю, что дрянь! И пшена тоже совсем нет. Но ем. Всё-таки ещё ем. Но вот что косается...

Мария Ивановна (затыкая уши) Нечего сказать, ангел! Чего только не жрёт! Скажите вы может быть и блевотину едите.

– Как вам сказать, – начал было Ангел Хлампуста, но Мария Ивановна принелась так кричать и ругаться, что Ангел Хлемписта поскорей зажал свой рот рукой, но от быстроты движения не удержался на ногах и сел на пол.

Андрей же соломея дрынваку и сплюнув гасмакрел похурею вольностей и кульпа фафанаф штос палмандеуб.

мои
вой
кои
веди
дуй
буи
вее
ае
хие
сео
пуе
пляе
клёе
поко
плие
плёе
флюе
мое
фое
тое
нюня
тюпя
кёё
пёё
фюю
юю
пляо
кляо
кляс
кля па фео
пельсипао
гульдигрея
пянь
фокен, покен, зокен, мокен

Таким образом земляк вернулся на землю.

Утюгов (махая примусом).

Бэп боп батурай!
обед прошёл благополучно.
Я съел одну тарелку супа
с укропом, с луком, со стрелой.
Да венигрет кортофель с хреном
милой Тани мастерство
ел по горло, вышел с креном
В дверь скрывая естество
Когда еда ключом вскипает
в могиле бомбы живота
кровь по жилам протекает
в тканях тела зашита
румянцем на щеке горит
пульсе пао пуо по
пеньди пюньди говорит
бубнит в ухе по по по
я же слушаю жужжанье
из небес в моё окно
Это ветров дребезжанье
миром создано давно,
тесно жить, покинем клеть,
будем в небо улететь.

(машет примусом).

Небо нябо небоби
буби небо не скоби
кто с тебя летит сюда?
небанбанба небобей!
Ну ка небо разбебо

Хлебников (проезжая на коне) –

пульси пельси непопей!

Утюгов –

Всадник что ты говоришь?
Что ты едишь?
Что ты видишь?
Что ты? Что ты –
всадник милый говориш?
Мне холмов давно не видно
сосен, пастбищь и травы
может всадник ты посмотришь
на природу своим глазом
я как житель современный
не способен знать каменья
травы, требы, труги, мхи
знаю только хи хи хи

Хлебников (проезжая на быке) –

А ты знаешь небо утюгов?

Утюгов –

Знаю небо – небо жесть
в жести части – счётом шесть.

Хлебников (проезжая на корове) –

Это не небо
это ладонь
крыша пуруша и светлый огонь.

Утюгов –

О! мне небо надоело
оно висит над головой.
Протекает если дождик
сверху по небу стучит
Если кто по небу ходит
небо громом преисполненно
и кирпичные трясутся стены
и часы бьют невпопад
и льётся прадед пены
вод небесных водопад.
Однажды ветер шаловливый
унёс как прутик наше небо
люди бедные кричали
горько плакали быки.
Когда пастух глядел на небо
ища созвездие Барана
ему казалось будто рыбы
глотали воздух.
Глубь и голубь одно в другое превращалось.
Созвездье Лебедя несло
руль мозга памяти весло.
Цветы гремучие всходили
деревья тёмные качались.
Пастух задумался.
– Конечно, думал он, – я прав
случилось что-то.
Почему земля кругом похолодела?
и я дыхание теряю
и всё мне стало безразлично.
Сказал и лёг в траву.
– Теперь я понял, – прибавил он.
Пропало небо.
О небо небо, то в полоску
то голубое как цветочек
то длинное как камыши
то быстрое как лыжи.
Ну человечество! дыши!
Задохнимся, но всё же мы же
найдём тебя беглянку
не скроешся от нашей погони!
Сказал. И лёг в землянку
сложив молитвенно ладони.

Хлебников (проезжая на бумажке)

И что же небо возвратилось?

Утюгов –

Да, Это сделал я.
Я влез на башню
взял верёвку
достал свечу
поджёг деревню
открыл ворота
выпил море
Завёл часы
сломал скамейку
и небо пятясь по эфиру
тотчас же в стойло возвратилось.

Хлебников (скача в акведуке)

– А ты помнишь: день-то хлябал.
А ты знаешь: ветром я был.

Утюгов (размахивая примусом)

– Бап боп батурай!
Держите этого скакуна!
Держите он сорвёт небо!
Кокен, фокен, зокен, мокен!

Из открытых пространств слетал тихо земляк держа под мышкой Лебедя.

Земляк подлетает к крышам. На одной из крышь стоит женская статуя. Она хватает земляка и делает его тяжёлым.

Земляк смотрит в небеса, где он только что был. земляк.

Земляк – Вон ведь откуда прилетел!

Утюгов (высовываясь из окна). Вам не попадался скакун?

Земляк – А каков он из себя?

Утюгов – Да так знаете вот такой, с таким вот лицом.

Земляк – Он скакал на карандаше?

Утюгов – Ну да да да – это он и есть! Ах, зачем вы его не задержали! Ему прямая дорога в Г. П. У. Он... я лучше умолчу. Хотя нет, я должен сказать. Понимаете? я должен это выговорить. Он, этот скакун, может сорвать небо.

Земляк – Небо? Ха ха ха! и! е! м. м. м. Фо фо фо! гы гы гы. Небо сорвать! А? Сорвать небо! Фо фо фо! Это невозможно. Небо гы гы гы, не сорвать. У неба сторож, который день и ночь глядит на небо. Вот он! Громоотвод. Кто посмеет сорвать небо, того сторож проткнёт. Понимаете?

Утюгов – А что это ды держите под мышкой?

Земляк – Это птичка. Я словил её в заоблачных высотах.

Утюгов –

Постойте, да ведь это кусок неба!
Караул! Бап боп батурай!
Ребята держи его!

На зов Утюгова бежали уже Николай Иванович и Аменхотеп. Ибис в руках Николая Ивановича по-чувствовал облегчение, что никто не рассматривает его устройство под хвостом, и наслаждался ощущением передвижения в пространстве, так как Николай Иванович бежал довольно быстро. Ибис сощурил глаза и жадно глотал встречный воздух.

– Что случилось? Где! Почему?! – кричал Николай Иванович.

– Да вот, кричал Утюгов – этот гражданин спёр кусок неба и уверяет что несёт птицу.

– Где птича? что птича? – суетился Николай Иванович. – Вот птица! – кричал он тыча ибиса в лицо Утюгова.

Земляк же стоял у стены, крепко охватив руками

Лебедя и ища глазами куда бы скрыться.

– Разрешите, – сказал Аменхотеп, я всё сейчас сделаю. Где вор? Вот ведь время-то. А? Только и слышешь что там скандал, тут продуктов не додали, там папирос нет. Я знаете ли на Лахту ездил, так там дачники сидят в лесу и прямо сказать стыдно что там делается. Сплошной разврат.

– Кокен фокен зокен мокен! – не унимался Утюгов. – Что нам делать с вором? Давайте его приклеем к стене. Клей есть?

– А что с ним долго церемониться, – сказал проходящий мимо столяр сезонник похлёбывая на ходу одеколонец. – Таких бить надо.

– Бей! бай! Бап боп батурай! – крикнул Утюгов. Аменхотеп и Николай Иванович двинулись на Земляка.

Власть –

Клох прох манхалуа.
Опустить агам к ногам!

(Остановка). Покой. Останавливается свет. Все кто спал – просыпаются. Между прочим просыпается советский чиновник Подхелуков. (На лице аккуратная бородка без усов). Подхелуков смотрит в окно. На улице дудит в рожок продавец керосина.

Подхелуков – Невозможно спать. В этом году нашествие клопов. Погляди как бока накусали.

Жена Подхелукова (быстро сосчитав сколько у неё во рту зубов, говорит со свистом).

– Мне уики-сии-ли-ао.

Подхелуков – Почему же тебе весело?

Жена Подхелукова (обнимая Аменхотепа). – Вот мой любовник!

Подхелуков – Фу, какая мерзость! Он в одних только трусиках.

(подумав) – и весь потный.

Аменхотеп испуганно глядит на Подхелукова и прикрывает ладошками грудь.

Власть – Фы а фара. Фо. (берёт земляка за руку и уходит с ним на ледник).

    На леднике, на леднике
    морёл сидит в переднике.

  КаХаваХа.

Власть говорит: мсан клих дидубей
Земляк поёт: я вижу сон.
Власть говорит: ганглау гех.
Земляк поёт: по сон цветок.
Власть говорит: сворми твокуц.
Земляк поёт: теперь я сплю.
Власть говорит: опусти агам к ногам.
Земляк лепечет: Лили бай.

Рабинович, тот который лежал под кроватями, который не мыл ног, который насиловал чужих жён, – открывает корзинку и кладёт туда ребёнка. Ребёнок тотчас же засыпает и из его головы растёт цветок.

Кухивика.

Опять глаза покрыл фисок и глина,
мы снова спим и видим сны большого
млина.

24 июня – 17 августа 1930 года.

Петербург.

Другие стихи автора: