Стих: Николай Клюев - Белая повесть
Памяти матери
То было лет двадцать назад
И столько же зим, листопадов,
Четыре морщины на лбу
И сизая стежка на шее —
Невесты-петли поцелуй.
Закроешь глаза, и Оно
Родимою рябкой кудахчет,
Морщинистым древним сучком
С обиженной матицы смотрит,
Метлою в прозябшем углу
На пальцы ветловые дует.
Оно не микроб, не Толстой,
Не Врубеля мозг ледовитый,
Но в пабедья час мировой,
Когда мои хлебы пекутся,
И печка мурлычет, пьяна
Хозяйской, бобыльною лаской, —
В печуре созвездья встают,
Поет Вифлеемское небо,
И мать пеленает меня —
Предвечность в убогий свивальник.
Оно нарастает, как в темь
Измученный, дальний бубенчик,
Ныряет в укладку, в платок,
Что сердцу святее иконы,
И там серебрит купола,
Сплетает захватистый невод,
Чтоб выловить камбалу-душу,
И к груди сынишком прижать,
В лесную часовню повесить,
Где Боженька книгу читает,
И небо в окно подает
Лучистых зайчат и свистульку.
Потом черноусьем идти,
Как пальчику в бороду тятьке,
В пригоршне зайчонка неся —
Часовенный, жгучий гостинец.
Есть остров — Великий Четверг
С изюмною, лакомой елью,
Где ангел в кутейном дупле
Поет золотые амини, —
Туда меня кличет Оно
Воркующим, бархатным громом,
От ангела перышко дать,
Сулит — щекотать за кудряшкой,
Чтоб Дедушка-Сон бородой
Согрел дорогие колешки.
Есть град с восковою стеной,
С палатой из титл и заставок,
Где вдовы-Ресницы живут
С привратницей-Родинкой доброй,
Где коврик моленный расшит
Субботней страстною иглой,
Туда меня кличет Оно
Куличневым, сдобным трезвоном,
Христом разговеться и всласть
Наслушаться вешних касаток,
Что в сердце слепили гнездо
Из ангельских звонких пушинок.
То было лет десять назад
И столько же вёсен простудных,
Когда, словно пух на губе,
Подснежная лоснилась озимь,
И Месяц — плясун водяной
Под ольхами правил мальчишник.
В избе, под распятьем окна
За прялкой Предвечность сидела,
Вселенскую душу и мозг
В певучую нить выпрядая.
И Тот, кто во мне по ночам
О печень рогатину точит,
Стучится в лобок, как в притон,
Где Блуд и Чума-потаскуха, —
К Предвечности Солнце подвел
Для жизни в лучах белокурых,
Для зыбки в углу избяном,
Где мозг мирозданья прядется. —
Туда меня кличет Оно
Пророческим шелестом пряжи,
Лучом за распятьем окна,
Старушьей блаженной слезинкой,
Сулится кольцом подарить
С бездонною брачной подушкой,
Где остров — ржаное гумно
Снопами, как золотом, полон.
И в каждом снопе аромат
Младенческой яблочной пятки,
В соломе же вкус водяной
И шелест крестильного плата...
То было сегодня... Вчера...
Назад миллионы столетий, —
Не скажут ни Святцы, ни стук
Височной кровавой толкуши,
Где мерно глухие песты
О темя Земли ударяют, —
В избу Бледный Конь прискакал,
И свежестью горной вершины
Пахнуло от гривы на печь, —
И печка в чертог обратилась-.
Печурки — пролёты столпов,
А устье — врата огневые.
Конь лавку копытом задел,
И дерево стало дорогой,
Путем меж алмазных полей,
Трубящих и теплящих очи,
И каждое око есть мир,
Сплав жизней и душ отошедших.
«Изыди», — воззвали Миры,
И вышло Оно на дорогу...
В Миры меня кличет Оно
Нагорным пустынным сияньем,
Свежительной гривой дожди
С сыновних ресниц отряхает.
И слезные ливни, как сеть,
Я в памяти глубь погружаю,
Но вновь неудачлив улов,
Как хлеб, что пеку я без мамы, —
Мучнист стихотворный испод,
И соль на губах от созвучий,
Знать, в замысла ярый раствор
Скатилась слеза дождевая.
Между 1916 и 1913
Другие стихи автора:
Болесть да засуха, ...
Болесть да засуха, На скотину мор. Горбясь, шьет старуха Мертвецу убор. Холст ледащ на ощу...Братья, мы забыли подснежник, ...
Братья, мы забыли подснежник, На проталинке снегиря, Непролазный, мертвый валежник Прослав...