Стих: Владимир Маяковский -
Ялта - Новороссийск

Пустяшный факт -
      а вот пожалте!

 И месяцы
    даже
     его не истопали.
 С вечера
    в Ялте
 ждал "Севастополя".
 Я пиво пил,
10    изучал расписание,
 охаживал мол,
     залив огибающий,
 углублялся
     в круги
       для спасания
 погибающих.
 Всю ночь прождали.
       Солнце взвалив,
 крымское
20   утро
     разинулось в зное.
 И вот
   "Севастополь"
      вылез в залив,
 спокойный,
     как заливное.
 Он шел,
   как собака
       к дичи подходит;
30 вползал,
    как ревматик
       вползает на койку.
 Как будто
    издевается пароходик,
 на нас
    из залива
      делая стойку.
 Пока
   прикрутили
40     канатом бока,
 машина
    маслом
     плевалась мило.
 Потом
   лебедкой
      спускали быка -
 ревел,
    возможно
     его прищемило.
50 Сошел капитан.
      Продувная бестия!
 Смотрел
   на всё
      невинней овцы.

 Я тыкал
   мандат,
     прикрывая
        "Известия"
 и упирая
60   на то, что "ВЦИК".
 Его
  не проведешь на мандате -
 бывали
    всякие
     за несколько лет!
 - Идите
   направо,
      червонец дайте,
 а вам
70   из кассы
      дадут билет. -
 У самого лег

     у котла
       на наре.
 Варили
    когда-нибудь
      вас
       в самоваре?
 А если нет,
80    то с подобным неучем
 нам
  и разговаривать не о чем.
 Покойнице
    бабушке б
      ехать в Батум -
 она - так да -
      недурно поспала бы.
 В поту
 бегу
90  на ветер палубы.
 Валялась
    без всяких классов,
 горою
   мяса,
    костей
       и жира,
 разваренная масса
 пассажиров.
 А между ними
100    две,
      в моционе,
 оживленнейшие дамочки.
 Образец -
    дореволюционный!
 Ямки и щечки,
     щечки и ямочки.
 Спросил капитана:
      - Скажите, как звать их?
 Вот эти вот
110    две
     моркови? -
 - Левкович,
    которая порозоватей,
 а беленькая -
     Беркович.
 Одна говорила:
      - Ну и насели!
 И чистая
    публика
120     не выделена!
 Когда
   на "Дофине" сидела
        в Марселе -
 французы сплошь!
      Удивительно! -
 Сидел
   на борту
      матрос лохматина,
 трубе
130   корабельной
      под рост.
 Услышал,
    обдумал,
      ругнулся матерно
 и так
   сказал
     матрос:
 - Флотишко
     белые сперли
140       до тла!
 Угнали.
   У нас -
     ни кляпа!
 Для нашей
    галоши
      дыры котла
 сам
  собственноручно клепал.
 Плывет плоховато -
150     комода вроде.
 На этих
   дыни возили раньше нам.
 Два лета
    работал я
       в Райкомводе.
 В Одессе
    стоит иностранщина.
 Не пароходы,
     а бламанже!
160 У нас
   в кочегарках
       от копоти залежь,
 а там
   работай
     хоть в паре манжет -
 старайся,
    и то не засалишь.
 Конечно,
    помягше
170     для нежных задов,
 но вот что,
    мои мамаши:
 здесь тише,
    здесь тверже,
        здесь хуже -
            зато
 н-а-ш-е!
 Эх,
  только были бы тут рубли -
180 Европа
    скупая гадина, -
 уж мы б
   понастроили б нам корабли
 - громадина!
 Чтоб мачта
     спичкой казалась
        с воды,
 а с мачты -
    море в овчину.
190 Тады
 катай
   хоть на даровщину! -

 Не знаю,
    сколько это узлов
 плелись,
    не быстрей комода.
 И в Черное море
     плюнул зло
 моряк
200   из Райкомвода.

    1925

Другие стихи автора:

• Я люблю зверье
  Я люблю зверье. Увидишь собачонку — тут у булочной одна — сплошная плешь,— из себя и то го...

• Я люблю! Потревоженные птицы...
  Я люблю! Потревоженные птицы Взметнутся в перламутровое небо. Как же глупо молчать об этом...