Стих: Каролина Павлова -
Три души

Но грустно думать, что напрасно
  Была нам молодость дана.*

В наш век томительного знанья,
  Корыстных дел
Шли три души на испытанья
  В земной предел.
И им рекла господня воля:
  "В чужбине той
Иная каждой будет доля
  И суд иной.
Огнь вдохновения святого
  Даю я вам;
Восторгам вашим будет слово
  И власть мечтам.
Младую грудь наполню каждой,
  В краю земном
Понятьем правды, чистой жаждой,
  Живым лучом.
И если дух падет ленивый
  В мирском бою,-
Да не винит ваш ропот лживый
  Любовь мою".
И на заветное призванье
  Тогда сошли
Три женские души в изгнанье
  На путь земли.

Одной из них судило провиденье
Впервые там увидеть дольный мир,
Где, воцарясь, земное просвещенье
Устроило свой Валфазарский пир.**
Ей пал удел познать неволи светской
Всю лютую и пагубную власть,
Ей с первых лет велели стих свой детской
К ногам толпы смиренной данью класть;
Свои нести моления и пени
В житейский гул, на площадь людных зал,
Потехою служить холодной лени,
Быть жертвою бессмысленных похвал.
И с пошлостью привычной, безотлучной
Сроднилася и ужилась она,
Заветный дар ей стал гремушкой звучной,
Заглохли в ней святые семена.
О днях благих, о прежней ясной думе
Она теперь не помнит и во сне;
И тратит жизнь в безумном светском шуме,
Своей судьбой довольная вполне.

  Другую бросил бог далеко
  В американские леса;
  Велел ей слушать одиноко
  Пустынь святые голоса;
  Велел бороться ей с нуждою,
  Противодействовать судьбе,
  Всё отгадать самой собою,
  Всё заключить в самой себе.
  В груди, испытанной страданьем,
  Хранить восторга фимиам;
  Быть верной тщетным упованьям
  И неисполненным мечтам.
  И с данным ей тяжелым благом
  Она пошла, как бог судил,
  Бесстрашной волью, твердым шагом,
  До истощенья юных сил.
  И с высоты, как ангел веры,
  Сияет в сумраке ночном
  Звезда не нашей полусферы
  Над гробовым ее крестом.

  Третья - благостию бога
  Ей указан мирный путь,
  Светлых дум ей было много
  Вложено в младую грудь.
  Сны в ней гордые яснели,
  Пелись песни без числа,
  И любовь ей с колыбели
  Стражей верною была.
  Все даны ей упоенья,
  Блага все даны сполна,
  Жизни внутренней движенья,
  Жизни внешней тишина.
  И в душе, созрелой ныне,
  Грустный слышится вопрос:
  В лучшей века половине
  Что ей в мире удалось?
  Что смогла восторга сила?
  Что сказал души язык?
  Что любовь ее свершила,
  И порыв чего достиг?-
  С прошлостью, погибшей даром,
  С грозной тайной впереди,
  С бесполезным сердца жаром,
  С волей праздною в груди,
  С грезой тщетной и упорной,
  Может, лучше было ей
  Обезуметь в жизни вздорной
  Иль угаснуть средь степей...

Ноябрь 1845

Впервые — сб. «Киевлянин на 1850 г.», изд. М. Максимовича. М., 1850, стр. 212-215, с подстрочным примечанием к заглавию: «Это стихотворение относится к трем женщинам-поэтам, родившимся в один и тот же год». Е. Казанович предполагает, что в первой части стихотворения изображена Е. П. Ростопчина. Но подобное предположение опровергается не только несоответствием года рождения (1811), но и места рождения Ростопчиной (Москва). Героиня стихотворения, очевидно, парижанка. К Москве нельзя отнести стихи: «Где, воцарясь, земное просвещенье Устроило свой Валфазарский пир». Во второй части, как указывает Е. Казанович (см. изд. 1939 г., стр. 414), изображена рано умершая американская поэтесса Лукреция Мария Дэвидсон (1808—1825). Ей была посвящена статья в «Литературной газете» (1830, No. 19, стр. 147—149). Здесь сказано, что Дэвидсон обещала «Новому Свету талант, могущий состязаться с современными поэтами Англии». В образе третьей души представлена сама Павлова, которой был «указан мирный путь».

1. Эпиграф — из 8-й главы «Евгения Онегина».

2. Валфазарский пир — по библейской легенде, пиршество вавилонского царя Валтасара, убитого во время оргии завоевавшими его царство персами.

Другие стихи автора: