Стих: Павел Шубин - Солдат
Как зовут его — не знаю.
Только знаю, что при нём
Трёхлинейка нарезная,
да гранаты за ремнём,
Да «катюша» заказная:
трут с огнивом и кремнём.
Он при том вооруженье
перебежкой и шажком
От сраженья до сраженья
полземли прошёл пешком
Вместе с базою снабженья —
вещевым своим мешком.
Сухари да соль в жестянке,
чтоб не мокла на росе,
Пара нижнего, портянки —
ненадёванные все,
Да консервов две-три банки
под названием «энзе».
Был мешок пробит и прорван —
что ещё сказать о нём?
Яростных осколков прорва
свирепела с каждым днём.
Шёл солдат пешком, да скоро —
тыщу суток под огнём.
По жаре, по лютой стуже,
тем огнём не сокрушён,
Шёл, стянув ремень потуже,
с хитрецой, не на рожон.
Трижды ранен и контужен,
ослеплён и оглушён.
Бил фашистов, бил испанцев
на болотных берегах,
Возле Новгорода, братцы,
в страшных киришских снегах,
Бил, мечтая отоспаться:
столько суток — на ногах!
Там без вьюков гибли кони,
ноги вывихнув на льду,
Там, в трясинах, грай вороний
смерть встречала на лету.
Смерть стояла в обороне,
а солдат сказал: — Пройду!
И не конские подковы,
и не танков грузный след,
А пехотный шаг суровый
там пролёг, где следа нет,
Где знамёна Мерецкова
шёлком застили рассвет.
Все, кому не приходилось
биться насмерть в зыбунах,
Где зима в огонь рядилась
на Синявинских холмах,
Кровью-ягодой катилась
в почерневший снежный прах;
Все, кому фашиста-вора
не пришлось за горло брать
У того ль Мясного Бора,
где пришлось нам умирать,
Где болотные озёра
мертвецы гатили в гать;
Да у Бора у Мясного,
где горела и броня,
Средь кипенья снегового,
задыхаясь и стеня,
Где, убитые, мы снова
воскресали из огня;
Все, кому фашиста-фрица
не пришлось дугою гнуть,
Про солдата-пехотинца
вспомяните как-нибудь.
Это он сумел пробиться,
проложить сквозь гибель путь.
От эсэсовских дивизий
только трупы там лежат,
Над фашистской кровью сизой
ветры веют-ворожат,
Да вороны череп лысый
за туманом сторожат.
А солдат пути живые
ищет в яростном дыму,
Мимо раненой Софии
довелось идти ему,
Из обстрела — в штыковые,
из сияния — во тьму.
Ох и лютый холодина!
Ветер веет с бугорка,
А внизу — сплошная льдина —
Волхов, русская река...
Снова бомбы, снова мины,
а дорога — далека!
Но пошли-запели лыжи,
вынося бойцов на лёд,
И сверкнул багрово-рыжий
бешеных «катюш» налёт:
С каждым шагом ближе, ближе
новый фрицам переплёт.
Время — то же, год — тот самый,
зарев дымный ореол.
Сколько тысяч вёрст лесами
мой герой прошёл — пробрёл?
За Титовкой, за Петсамо -
вон где вынырнул, орёл!
Со скалистого отвеса
по канату вниз ползёт.
Шпиль горы над ним безлесный,
а под ним — германский дзот.
Прах и пламя Киркенеса
у береговых высот.
Вот он встал на камень голый,
промелькнул внизу тишком,
Вот пятнадцать пачек тола
положил на дзот мешком.
И плеснул огонь весёлый
петушиным гребешком.
И пропал солдат за дымом,
и накрыло пеплом след.
Но с живым и невредимым
с ним шагал я, как сосед,
По лесам непроходимым,
где и солнца даже нет,
Где свеча берёзы русской
не затеплена во мгле,
Лишь белеет ниткой узкой
сок на кедровом стволе
Меж лиан, на той, маньчжурской,
на неласковой земле.
Здесь, в лесу многовековом,
танк ползёт, как скарабей,
Самолёт в пике рисковом
над листвой, как воробей...
Вместе с Городовиковым
мы врывалися в Хобей.
Как летели в воздух склады,
как крошил японцев тол,
Я б нашёл слова для лада
и солдатский путь нашёл,
Но пришла к концу баллада,
час разлуки подошёл.
Сколько тысяч вёрст с боями
шёл солдат? — Пойди, сочти!
Рана с рваными краями
из крутой его груди, —
Жив солдат. Сидит с друзьями.
А прощанье — впереди.
Что, солдат, сидишь понуро,
расставаясь под гармонь?
Плоский штык мерцает хмуро,
раскалённый ствол не тронь.
Что, слеза, срамишься, дура,
льёшься, льёшься на ладонь...
Расставанье. Что ж, ребята,
мы здесь всё-таки свои, —
Значит, нету у солдата
ни деревни, ни семьи.
А была, была когда-то...
да с тех пор бои, бои!
И всё то, что сердце грело, —
отодвинулось назад:
Лес, намеченный несмело,
тихий яблоневый сад...
Полземли с тех пор сгорело,
а солдат... живёт солдат!
Потому-то другу хвалит
каждый родину свою.
- Крой в Тбилиси, генацвале,
как родной в мою семью!
- Лучше Харькова едва ли
город есть в другом краю!
- А Калуга? - Что - Калуга?
Ну, какой же это край?
То ли дело город Луга,
ты туда, брат, поезжай,
У меня там есть подруга,
заезжай, не обижай!
Так солдата провожали
земляки в далёкий путь,
Руку жали, приглашали
коль не жить, так заглянуть
В городишко на Урале
иль в колхоз какой-нибудь...
Пред бойцом лежит без края
шёлком шитая страна,
И стоит солдат, моргая,
охмелевший без вина:
Мать - Отчизна дорогая,
радость - Родина - одна!
Другие стихи автора:
Солдат (Зелёной ракетой)
Зелёной ракетой Мы начали ту Атаку На дьявольскую высоту. Над сумрачной Лицей Огонь закипе...Солдат (Идёт на Родину солдат...)
Идёт на Родину солдат... На хуторе его Из десяти саманных хат Осталось две всего. И в этих...