Главная / Российская поэзия / Стихи - Василий Жуковский / К князю Вяземскому

Стих: Василий Жуковский -
К князю Вяземскому

Ты, Вяземский, хитрец, хотя ты и поэт!
Проблему, что в тебе ни крошки дара нет,
  Ты вздумал доказать посланьем,
В котором, на беду, стих каждый заклеймен
  Высоким дарованьем!
Притворство в сторону! знай, друг, что осужден
  Ты своенравными богами
  На свете жить и умереть с стихами,
Так точно, как орел над тучами летать,
Как благородный конь кипеть пред знаменами,
Как роза на лугу весной благоухать!
Сноси ж без ропота богов определенье!
Не мысли почитать успех за оболыценье
  И содрогаться от похвал!
  Хвала друзей — поэту вдохновенье!
  Хвала невежд — бряцающий кимвал!
Страшися, мой певец, не смелости, но лени!
Под маской робости не скроешь ты свой дар;
А тлеющий в твоей груди священный жар
Сильнее, чем друзей и похвалы и пени!
Пиши, когда писать внушает Аполлон!
К святилищу, где скрыт его незримый трон,
Известно нам, ведут бесчисленны дороги;
  Прямая же одна!
И только тех очам она, мой друг, видна,
Которых колыбель парнасским лавром боги
Благоволили в час рожденья осенить!
На славном сем пути певца встречает Гений;
И, весел посреди божественных явлений,
Он с беззаботностью младенческой идет,
  Куда рукой неодолимой,
Невидимый толпе, его лишь сердцу зримый.
  Крылатый проводник влечет!
Блажен, когда, ступив на путь, он за собою
Покинул гордости угрюмой суеты
И славолюбия убийственны мечты!
Тогда с свободною и ясною душою
Наследие свое, великолепный свет,
Он быстро на крылах могущих облетает
  И, вдохновенный, восклицает,
Повсюду зря красу и благо: я поэт!
Но горе, горе тем, на коих Эвмениды,
  За преступленья их отцов,
  Наслали Фурию стихов!
Для них страшилищи и Феб и Аониды!
  И визг карающих свистков
Во сне и наяву их робкий слух терзает!
Их жребий — петь назло суровых к ним судей!
Чем громозвучней смех, тем струны их звучней,
И лира, наконец, к перстам их прирастает!
До Леты гонит их свирепый Аполлон;
Но и забвения река их не спасает!
И на брегу ее, сквозь тяжкий смерти сон,
  Их тени борются с бесплотными свистками!
  Но, друг, не для тебя сей бедственный удел!
  Природой научен, ты верный путь обрел!
  Летай неробкими перстами
  По очарованным струнам
  И музы не страшись! В нерукотворный храм
  Стезей цветущею, но скрытою от света
  Она ведет поэта.
  Лишь бы любовью красоты
И славой чистою душа в нас пламенела,
Лишь бы, минутное отринув, с высоты
  Она к бессмертному летела —
И муза счастия богиней будет нам!
Пускай слепцы ползут по праху к похвалам,
  Венцов презренных ищут в прахе
И, славу позабыв, бледнеют в низком страхе,
  Чтобы прелестница-хвала,
Как облако, из их объятий не ушла!
Им вечно не узнать тех чистых наслаждений,
Которые дает нам бескорыстный Гений,
  Природы властелин,
Парящий посреди безбрежного пучин,
  Красы верховной созерцатель
И в чудном мире сем чудесного создатель!
Мой друг, святых добра законов толкователь,
Поэт, на свете сем — всех добрых семьянин!
И сладкою мечтой потомства оживленный...
  Но нет! потомство не мечта!
Не мни, чтоб для меня в дали его священной
Одних лишь почестей блистала суета!
Пускай правдивый суд потомством раздается,
Ему внимать наш прах во гробе не проснется,
Не прикоснется он к бесчувственным костям!
Потомство говорит, мой друг, одним гробам;
Хвалы ж его в гробах почиющим невнятны!
Но в жизни мысль о нем нам спутник
 благодатный!
  Надежда сердцем жить в веках,
Надежда сладкая — она не заблужденье;
  Пускай покроет лиру прах —
  В сем прахе не умолкнет пенье
  Душой бессмертной полных струн!
  Наш гений будет, вечно юн,
  Неутомимыми крылами
Парить над дряхлыми племен и царств гробами;
И будет пламень, в нас горевший, согревать
Жар славы, благости и смелых помышлений
  В сердцах грядущих поколений;
Сих уз ни Крон, ни смерть не властны
 разорвать!
Пускай, пускай придет пустынный ветр свистать
Над нашею с землей сровнявшейся могилой —
Что счастием для нас в минутной жизни было,
То будет счастием для близких нам сердец
И долго после нас; грядущих лет певец
  От лиры воспылает нашей;
  Внимая умиленно ей,
  Страдалец подойдет смелей
  К своей ужасной, горькой чаше
И волю промысла, смирясь, благословит;
  Сын славы закипит,
  Ее послышав, бранью
И праздный меч сожмет нетерпеливой дланью...
Давно в развалинах Сабинский уголок,
И веки уж над ним толпою пролетели —
Но струны Флакковы еще не онемели!
И, мнится, не забыл их звука тот поток
  С одушевленными струями,
Еще шумящий там, где дружными ветвями
В кудрявые венцы сплелися древеса!
Там под вечер, когда невидимо роса
С роскошной свежестью на землю упадает
И мирты спящие Селена осребряет,
  Дриад стыдливых хоровод
Кружится по цветам, и тень их пролетает
  По зыбкому зерцалу вод!
Нередко в тихий час, как солнце на закате
Лиет румяный блеск на море вдалеке
И мирты темные дрожат при ветерке,
  На ярком отражаясь злате,-
Вдруг разливается как будто тихий звон,
И ветерок и струй журчанье утихает,
  Как бы незримый Аполлон
  Полетом легким пролетает —
И путник, погружен в унылость, слышит глас:
  «О смертный! жизнь стрелою мчится!
  Лови, лови летящий час!
  Он, улетев, не возвратится».

8-9 ноября 1814

Другие стихи автора: