Стих: Гавриил Державин - Урна
Сраженного косой Сатурна,
Кого средь воющих здесь рощ
Печальная сокрыла урна
Во мрачну, непробудну нощь?
Кому на ней чудес картина
Во мраморе изражена?
Крылатый жезл*, котурн, личина,
Резец и с лирой кисть видна!
Над кем сей мавзолей священный
Вкруг отеняет кипарис,
И лира гласы шлет плачевны?
Кто, Меценат иль Медицис,
Тут орошается слезами?
Чьи бледные лица черты
Луной блистают меж ветвями?
Кто зрится мне? — Шувалов, ты!
Ах ... ты! — Могу ль тебя оставить
Без благодарной песни я?
Тебя ли мне, тебя ль не славить?
Я твой питомец и — судья**.
О, нет! Уж Муза возлетает
Моя ко облакам златым,
Вслед выспренних певцов*** дерзает
Воспеть тебе надгробный гимн.
Смерть мужа праведна — прекрасна!
Как умолкающий орган,
Как луч последний солнца ясна
Блистает, тонет в океан:
Подобно в неизмерны бездны,
От мира тленного спеша,
Летит сквозь мириады звездны
Блаженная твоя душа;
Или, как странник, путь опасный
Прошедший меж стремнин и гор,
Змей слыша свист, львов рев ужасный
Позадь себя во тме и, взор
От зуб их отвратя, взбегает
С весельем на высокий холм:
От мира дух твой возлетает
Так вечности в прекрасный дом.
Коль тень и прообразованье
Небесного сей дольний мир,
С высот лазурных восклицанье
И сладкое согласье лир
Я слышу; вижу: душ блаженных
Полки встречать тебя идут!
В эфирных ризах, позлащенных,
Торжественную песнь поют:
«Гряди к нам, новый неба житель!
И, отрясая прах земной,
Войди в нетленную обитель
И с высоты ея святой
Воззри на дол твой смертный, слезный,
На жизнь твою, и наконец
За подвиги твои полезны
Прими возмездия венец!
«Ты бедных был благотворитель,
И вечных насладися благ;
Ты просвещенья был любитель,
И Божества сияй в лучах;
Ты поощрял петь славу Россов,
Ты чтил Петра, Елисавет:
Внимай, как звучно Ломоносов
Здесь славу вечную поет!»
Поэзии безсмертно пенье
На небесах и на земли;
Тот будет гроб у всех в почтенье,
Над коим лавры расцвели.
Науки сеял благотворной
Рукой и возращал, любя:
Свет от лампады благовонной
Возблещет вечно чрез тебя.
Планета ты, что с солнца мира
Лучи бросала на других;
Ты в славе не являл кумира,
Ты видел смертных, слышал их****.
Картина ты, которой тени,
Не рама в золоте — хвала:
Великолепие — для черни;
Для благородных душ — дела.
Но мрачен, темен сердца свиток:
В нем скрыты наших чувств черты;
Оселок честности — прибыток:
На нем блистал, как злато, ты.
Как полное мастик кадило,
Горя, другим ты запах дал;
Как полное лучей светило,
Ты дарованья озарял.
О, сколько юношей тобою*****
Познания прияли свет!
Какою пламенной струею
Сей свет в потомство протечет!
Над царедворцевой могилой,
Над вождем молненосных гроз
Когда раздастся вздох унылой, —
Сверкнет здесь искра нежных слез.
Стой, урна, вечно невредима,
Шувалова являя вид!
Будь лирами пиитов чтима:
В тебе предстатель их сокрыт.
Внуши, тверди его доброты
Сей надписью вельможам в слух:
«Он жил для всенародной льготы*** ***
И покровительства наук».
1797
Комментарий Я. Грота
Написана по случаю смерти И. И. Шувалова, о которой г. Бартенев говорит: «Осенью, возвратившись из Павловского, куда приглашала его на обед к себе императрица Мария Феодоровна, он вдруг ослабел, занемог и после кратковременной болезни скончался, 14 ноября 1797 года. Его похоронили с великими почестями, в Невской лавре, в малой Благовещенской церкви ..... Отпевал тело петербургский митрополит Гавриил, а надгробное слово говорил славный в то время проповедник, белорусский епископ Анастасий Братановский. На другой день его кончины государь, едучи верхом по Невскому проспекту, остановился против его дома, снял шляпу и, поглядев на окна, низко поклонился» (Биография И. И. Шувалова, М. 1857, стр. 78).
С самого времени своего воспитания в казанской гимназии Державин считал этого просвещенного вельможу своим благодетелем и действительно еще тогда обращал на себя его заботливое внимание. Шувалов был главным начальником учрежденной в 1758 году казанской гимназии, как куратор московского университета, которому она была подчинена. При жизни его Державин посвятил ему три стихотворения: Эпистолу на прибытие его из чужих краев в 1777 г., оду На выздоровление Мецената в 1781 и, впрочем только отчасти, Приглашение к обеду в 1795 (см. Том I настоящего издания, стр. 50, 120 и 665). Незадолго перед смертию Шувалов еще раз доказал свое расположение к Державину, приняв меры к изданию его сочинений в Москве; они печатались там в то время, когда смерть постигла мецената (см. Предисловие к I-му Тому). Урна напетатана в изд. 1808, г. II, XV.
Другие стихи автора:
Успокоенное неверие
Когда то правда, человек, Что цепь печалей весь твой век: Почто ж нам веком долгим льстить...Утешение добрым
Не ревнуй отнюдь лукавым, Беззаконным не завидь: Скоро Смерть серпом кровавым Их приидет п...