Главная / Российская поэзия / Стихи - Владимир Маяковский / Юбилейное

Стих: Владимир Маяковский -
Юбилейное

Александр Сергеевич,
     разрешите представиться.
          Маяковский.

 Дайте руку!
   Вот грудная клетка.
      Слушайте,
       уже не стук, а стон;
 тревожусь я о нем,
       в щенка смирённом львенке.
 Я никогда не знал,
      что столько
         тысяч тонн
 в моей
    позорно легкомыслой головенке.
 Я тащу вас.
    Удивляетесь, конечно?
 Стиснул?
    Больно?
      Извините, дорогой.
 У меня,
   да и у вас,
      в запасе вечность.
20 Что нам
   потерять
      часок-другой?!
 Будто бы вода -
     давайте
       мчать болтая,
 будто бы весна -
      свободно
        и раскованно?
 В небе вон
30   луна

     такая молодая,
 что ее
    без спутников
       и выпускать рискованно.
 Я
  теперь
    свободен
      от любви
         и от плакатов.
40 Шкурой
    ревности медведь
       лежит когтист.
 Можно
   убедиться,
      что земля поката, -
 сядь
   на собственные ягодицы
        и катись!
 Нет,
50  не навяжусь в меланхолишке черной,
 да и разговаривать не хочется
         ни с кем.
 Только
    жабры рифм
      топырит учащённо
 у таких, как мы,
      на поэтическом песке.
 Вред - мечта,
     и бесполезно грезить,
60 надо
   весть
     служебную нуду.
 Но бывает -
    жизнь
      встает в другом разрезе,
 и большое
    понимаешь
      через ерунду.
 Нами
70  лирика
    в штыки
      неоднократно атакована,
 ищем речи
    точной
      и нагой.
 Но поэзия -
    пресволочнейшая штуковина:
 существует -
     и ни в зуб ногой.
80 Например
    вот это -
       говорится или блеется?
 Синемордое,
    в оранжевых усах,
 Навуходоносором
     библейцем -
 "Коопсах".
 Дайте нам стаканы!
       знаю
90       способ старый
 в горе
    дуть винище,
      но смотрите -
          из
 выплывают
    Red и White Star'ы *!
 {* Красные и белые звезды (англ.).}
 с ворохом
    разнообразных виз.
 Мне приятно с вами, -
       рад,
         что вы у столика.
 Муза это
    ловко
      за язык вас тянет.
 Как это
   у вас
     говаривала Ольга?..
 Да не Ольга!
     из письма
110      Онегина к Татьяне.
 - Дескать,
     муж у вас
       дурак
         и старый мерин,
 я люблю вас,
     будьте обязательно моя,
 я сейчас же
    утром должен быть уверен,
 что с вами днем увижусь я. -
120 Было всякое:
     и под окном стояние,
 письма,
   тряски нервное желе.
 Вот
  когда
    и горевать не в состоянии -
 это,
   Александр Сергеич,
       много тяжелей,
130 Айда, Маяковский!

      Маячь на юг!
 Сердце
    рифмами вымучь -
 вот
  и любви пришел каюк,
 дорогой Владим Владимыч.
 Нет,
   не старость этому имя!
 Тушу
140  вперед стремя,
 я
  с удовольствием
      справлюсь с двоими,
 а разозлить -
     и с тремя.
 Говорят -
 я темой и-н-д-и-в-и-д-у-а-л-е-н!
 Entre nous *...
 {* Между нами (франц.).}
     чтоб цензор не нацикал.
150 Передам вам -
     говорят -
       видали
 даже
   двух
    влюбленных членов ВЦИКа.
 Вот -
   пустили сплетню,
       тешат душу ею.
 Александр Сергеич,
160     да не слушайте ж вы их!
 Может
   я
   один
     действительно жалею,
 что сегодня
    нету вас в живых.
 Мне
  при жизни
     с вами
170      сговориться б надо.
 Скоро вот
    и я
     умру
       и буду нем.
 После смерти
     нам
      стоять почти что рядом:
 вы на Пе,
    а я
180     на эМ.
 Кто меж нами?
     с кем велите знаться?!
 Чересчур
    страна моя
      поэтами нища.
 Между нами
    - вот беда -
        позатесался Надсон.
 Мы попросим,
190    чтоб его
       куда-нибудь
          на Ща!
 А Некрасов
     Коля,
      сын покойного Алеши, -
 он и в карты,
     он и в стих,
         и так
          неплох на вид.
200 Знаете его?
    вот он
       мужик хороший.
 Этот
   нам компания -
      пускай стоит.
 Что ж о современниках?!
 Не просчитались бы,
      за вас
         полсотни отдав.
210 От зевоты
    скулы
     разворачивает аж!
 Дорогойченко,
     Герасимов,
        Кириллов,
           Родов -
 какой
   однаробразный пейзаж!
 Ну Есенин,
220   мужиковствующих свора.
 Смех!
   Коровою
     в перчатках лаечных.
 Раз послушаешь...
      но это ведь из хера!
 Балалаечник!
 Надо,
   чтоб поэт
     и в жизни был мастак.
230 Мы крепки,
     как спирт в полтавском штофе.
 Ну, а что вот Безыменский?!
        Так...
 ничего...
    морковный кофе.
 Правда,
   есть
     у нас
       Асеев
240       Колька.
 Этот может.
    Хватка у него
        моя.
 Но ведь надо
     заработать сколько!
 Маленькая,
     но семья.
 Были б живы -
     стали бы
250      по Лефу соредактор.
 Я бы
   и агитки
     вам доверить мог.
 Раз бы показал:
     - вот так-то, мол,
           и так-то...
 Вы б смогли -
     у вас
      хороший слог.
260 Я дал бы вам
     жиркость
       и сукна,
 в рекламу б
    выдал
      гумских дам.
 (Я даже
   ямбом подсюсюкнул,

 чтоб только
    быть
270     приятней вам.)
 Вам теперь
     пришлось бы
        бросить ямб картавый.
 Нынче
   наши перья -
       штык
       да зубья вил, -
 битвы революций
     посерьезнее "Полтавы",
280 и любовь
    пограндиознее
        онегинской любви.
 Бойтесь пушкинистов.
       Старомозгий Плюшкин,
 перышко держа,
      полезет
        с перержавленным.
 - Тоже, мол,
     у лефов
290      появился
         Пушкин.
 Вот арап!
    а состязается -
        с Державиным...
 Я люблю вас,
     но живого,
       а не мумию.
 Навели
    хрестоматийный глянец.
300 Вы
   по-моему
     при жизни
        - думаю -
 тоже бушевали.
      Африканец!
 Сукин сын Дантес!
      Великосветский шкода.
 Мы б его спросили:
       - А ваши кто родители?
310 Чем вы занимались
      до 17-го года? -
 Только этого Дантеса бы и видели.
 Впрочем,
    что ж болтанье!
        Спиритизма вроде.
 Так сказать,
     невольник чести...
         пулею сражен...
 Их
320 и по сегодня
     много ходит -
 всяческих
    охотников
      до наших жен.
 Хорошо у нас
     в Стране советов.
 Можно жить,
    работать можно дружно.
 Только вот
330   поэтов,
       к сожаленью, нету -
 впрочем, может,
     это и не нужно.
 Ну, пора:
    рассвет
      лучища выкалил.
 Как бы
    милиционер
      разыскивать не стал.
340 На Тверском бульваре
       очень к вам привыкли.
 Ну, давайте,
     подсажу
       на пьедестал.
 Мне бы
    памятник при жизни
        полагается по чину.
 Заложил бы
     динамиту
      - ну-ка,
350        дрызнь!
 Ненавижу
    всяческую мертвечину!
 Обожаю
    всяческую жизнь!

 1924

Другие стихи автора: